Но то, что не могла сделать сила оружия, то силою убеждения и проповеди сделало магометанство. Оно пере­работало понятия, ослабило веру в старые обычаи, помири­ло вражды, соединило народы. Явилось, если не единство, то, по крайней мере, предчувствие морального единства. Надолго ли это? Во всяком случае это событие важно для горского общества. Чему же приписать распространение исламизма и повсеместную симпатию горцев к этой рели­гии? Мы сказали выше, что общество горское живет в бес­прерывном волнении и легкомысленно переходит от одно­го предмета волнений к другому. Почему же горцы так твердо держатся исламизма? Почему так трудно распро­странять христианство в горах? Почему оно исчезает даже там, где прежде существовало? Откуда в исламизме явилось столько энергии и силы? Ответ на это нетруден. Горец больше всего любит независимость. Магометанство, пропо­ведуя войну против неверных, согласно с главною мыслью горца. Вот вся тайна успехов магометанства, вот тайна симпатии к исламизму в тех даже горских народах, кото­рые, считая себя магометанами, не исповедуют, в сущности, никакой религии, кроме грубых жертвоприношений.

Горцы боятся покорности, потому что они не понима­ют, что такое в политическом смысле есть покорность од­ного народа другому. Они считают, что вместе с покорно­стью они все превратятся в военнопленных, каких они у себя имеют в горах; что завоеватель имеет над покорным народом право жизни и смерти, подобно тому, как горец над своим военнопленным. Напрасно им указывать в при­зере мирные народы, живущие на плоскости, которые, по­корившись нам, сохранили свои все права и не несут ни­каких обязанностей. Горец видит вое это, но ничто не в состоянии искоренить у него понятие, что наше доброе об­хождение с мирными временно, что едва только покорятся горские народы, мы не преминем наложить на них рекрут­скую повинность или выведем их в Россию, а рекрутства и вывода в Россию страшно боятся горцы. Покорные вам народы тоже боятся набора и переселения и потому, тайно сочувствия непокорным, желают им успеха, дабы продол­жить свое настоящее положение и не нести никаких по­винностей. Итак, в грубых преувеличенных понятиях о покорности, сопряженной с невольничеством, рекрутским набором и выводом в Россию, кроется моральная сила со­противления горцев и причина негодования при одной мыс­ли о покорности нам. Уступая необходимости, горец ми­рится, но сохраняет оружие и задушевную мысль бежать при первой возможности в горы. Всякое учреждение для него стеснительно, всякая мера правительства порождает недоверие и нелепые толки. Вот некоторые из бесконечных трудностей, встречаемых нами при завоевании этой стра­ны, и одно время в состоянии их переработать.

Рассмотрим теперь состав черкесского общества в его подробностях и его главных двигателях, рассмотрим, каким образом проявляются в горском обществе любовь к родине, религии и общежитие.

Любовь к родине. Двояко проявляется любовь к отече­ству в человеке; или как любовь к общине, где мы родились, или как любовь к моральным целям государства, в котором мы живем.

В первом случае мы любим тот небольшой клочок зем­ли, где мы родились, где первые наши впечатления и при­вычки, где покоится прах предков; это чувство врожден­ное, невольное, ограниченное, как ограничен и тесен круго­зор общины. Назовем его любовью к родине.

Во втором случае мы любим целое государство, его про­странство, его народонаселение, его местные особенности; мы разделяем его вражды и симпатии к соседям, мы по­нимаем моральную цель жизни нашего отечества и мы пла­менно сочувствуем этой цели. Высокое чувство это, осоз­нанное, оправданное разумом, есть любовь к отече­ству.