Дворяне так же, как и князья, отдают детей своих в аталыки. Таким образом, черкесское семейство всегда вос­питывает у себя чужих детей, а своих собственных отдает на воспитание в чужие семейства. Этот странный обычай родился, как мне кажется, из самого народного быта чер­кесов. Не имея государственного устройства, раздираемые беспрерывной войной, враждою княжеских домов и кровомщениями, черкесы искали себе в аталычестве средства дать каждому семейству опору, связи и обширное родство. Аталычество тесно связало семейства и роды между собою, а связь семейств и родов повела, естественно, к соединению между собою, союзам маленьких враждующих народов.

Кроме аталычества, которое связывает семейство воспи­тателя с семейством воспитанника, есть еще другого рода связь, не менее священная: это усыновление. Лицо чужого народа или чужого общества, переселившись в один из черкесских народов и желая остаться там навсегда, жела­ет быть усыновленным одним из семейств того аула, в котором поселилось. Глава семейства, признав приемыша, в присутствии всех обнажает жене своей грудь, и приемыш устами дотрагивается до груди. Этим ритуалом глава се­мейства дает знать присутствующим, что приемыш был вскормлен грудью его жены и считается отныне сыном в семейства. Усыновление делается очень редко, оно считает­ся священною связью и налагает на приемыша те же обя­занности, какие имеет сын [по отношению] к отцу.

Кровомщение (зе-пий). Кровомщение есть злая необхо­димость каждого полудикого общества, не имеющего ника­кой принудительной силы для обуздания сильного, кото­рый, не боясь никого, готов обижать и притеснять слабого. У черкесов, как и во всяком горском обществе, где своево­лие лица не имеет никаких пределов, где столько средств безнаказанно совершить преступление, кровомщение есть единственная узда, которая хоть в некоторой степени сдер­живает дикие страсти удальца, готового на все. Еще в недавнее время кровомщение существовало во всей силе у черкесов. За одного убитого мстил род роду, аул аулу. Раз совершенное преступление вело за собою ряд кровомщений, тянувшихся несколько поколений, даже несколько веков.

Иногда враждующие стороны, утомленные своими по­терями, прекращали взаимные убийства, но после утихшее кровомщение вдруг разгоралось с новою силою. Ныне, при существовании народных судов, обиженному есть средство получить удовлетворение, и этот дикий обычай начинает ослабевать. Немало содействует правительство наше уничто­жению кровомщения между мирными народами. Шамиль гоже со своей стороны старается уничтожить кровомщение в непокорных нам народах. Таким образом, этот дикий обычай медленно и постепенно исчезает. В течение 1846, 1S47 и 1848 годов за Кубанью было всего три случая кро­вомщения. Жертвами их пали кабардинский князь Атажукин и ногайские князья Карамурзин и Довлитеев.

В 1846 году весною бесленеевский князь Адильгирей Каноков вследствие давно существовавшего кровомщения убил кабардинского князя Магомета Атажукина. Враждовавшие князья, окруженные своими узденями, встретились случайно на реке Урупе. Завязалась перестрелка, в кото­рой с обоих сторон пало 11 человек, в том числе Магомет Атажукин. Получив об этом весть, оба народа, бесленеев­ский и кабардинский, вооружились, и война готова была начаться. Кабардинцы как обиженные хотели открыть вой­ну отбитием бесленеевского табуна, но бесленеевцы успели сласти свой табун. Так как оба враждующих народа покор­ны нам, то правительство наше не допустило до кровопро­лития, и дело кончилось разбирательством, платою за кровь и примирением обоих народов. В 1847 году Тазартуков, бесленеевекий дворянин, претерпев кровавую обиду от ногай­ского князя Карамурзина, подстерег его на реке Урупа и убил. Совершив убийство, Тазартуков с семейством бежал к кабардинцам. Ногайские князья, получив об этом весть, тотчас поскакали в аул Тазартукова и, не застав его дома, сожгли его сакли и хлеба. Правительство наше и здесь приняло участие и вызвало оба народа на разбирательство, которое продолжалось полгода и кончилось платою за кровь и миром.