Дворяне так же, как и князья, отдают детей своих в аталыки. Таким образом, черкесское семейство всегда воспитывает у себя чужих детей, а своих собственных отдает на воспитание в чужие семейства. Этот странный обычай родился, как мне кажется, из самого народного быта черкесов. Не имея государственного устройства, раздираемые беспрерывной войной, враждою княжеских домов и кровомщениями, черкесы искали себе в аталычестве средства дать каждому семейству опору, связи и обширное родство. Аталычество тесно связало семейства и роды между собою, а связь семейств и родов повела, естественно, к соединению между собою, союзам маленьких враждующих народов.
Кроме аталычества, которое связывает семейство воспитателя с семейством воспитанника, есть еще другого рода связь, не менее священная: это усыновление. Лицо чужого народа или чужого общества, переселившись в один из черкесских народов и желая остаться там навсегда, желает быть усыновленным одним из семейств того аула, в котором поселилось. Глава семейства, признав приемыша, в присутствии всех обнажает жене своей грудь, и приемыш устами дотрагивается до груди. Этим ритуалом глава семейства дает знать присутствующим, что приемыш был вскормлен грудью его жены и считается отныне сыном в семейства. Усыновление делается очень редко, оно считается священною связью и налагает на приемыша те же обязанности, какие имеет сын [по отношению] к отцу.
Кровомщение (зе-пий). Кровомщение есть злая необходимость каждого полудикого общества, не имеющего никакой принудительной силы для обуздания сильного, который, не боясь никого, готов обижать и притеснять слабого. У черкесов, как и во всяком горском обществе, где своеволие лица не имеет никаких пределов, где столько средств безнаказанно совершить преступление, кровомщение есть единственная узда, которая хоть в некоторой степени сдерживает дикие страсти удальца, готового на все. Еще в недавнее время кровомщение существовало во всей силе у черкесов. За одного убитого мстил род роду, аул аулу. Раз совершенное преступление вело за собою ряд кровомщений, тянувшихся несколько поколений, даже несколько веков.
Иногда враждующие стороны, утомленные своими потерями, прекращали взаимные убийства, но после утихшее кровомщение вдруг разгоралось с новою силою. Ныне, при существовании народных судов, обиженному есть средство получить удовлетворение, и этот дикий обычай начинает ослабевать. Немало содействует правительство наше уничтожению кровомщения между мирными народами. Шамиль гоже со своей стороны старается уничтожить кровомщение в непокорных нам народах. Таким образом, этот дикий обычай медленно и постепенно исчезает. В течение 1846, 1S47 и 1848 годов за Кубанью было всего три случая кровомщения. Жертвами их пали кабардинский князь Атажукин и ногайские князья Карамурзин и Довлитеев.
В 1846 году весною бесленеевский князь Адильгирей Каноков вследствие давно существовавшего кровомщения убил кабардинского князя Магомета Атажукина. Враждовавшие князья, окруженные своими узденями, встретились случайно на реке Урупе. Завязалась перестрелка, в которой с обоих сторон пало 11 человек, в том числе Магомет Атажукин. Получив об этом весть, оба народа, бесленеевский и кабардинский, вооружились, и война готова была начаться. Кабардинцы как обиженные хотели открыть войну отбитием бесленеевского табуна, но бесленеевцы успели сласти свой табун. Так как оба враждующих народа покорны нам, то правительство наше не допустило до кровопролития, и дело кончилось разбирательством, платою за кровь и примирением обоих народов. В 1847 году Тазартуков, бесленеевекий дворянин, претерпев кровавую обиду от ногайского князя Карамурзина, подстерег его на реке Урупа и убил. Совершив убийство, Тазартуков с семейством бежал к кабардинцам. Ногайские князья, получив об этом весть, тотчас поскакали в аул Тазартукова и, не застав его дома, сожгли его сакли и хлеба. Правительство наше и здесь приняло участие и вызвало оба народа на разбирательство, которое продолжалось полгода и кончилось платою за кровь и миром.