Деревня (куодже) дворянина (тляко-тляжа) также составлена, как и деревня князя; кроме того, в ауле дворянина живут дворяне (уорки) 2-го и 3-го разрядов, причисленные к фамилии тляко-тляжа. Это все люда вольного происхождения, отличные наездники, голы как соколы, а потому хищничество есть для них единственное средство пропитания. Тляко-тляж такой же хозяин в своем собственном ауле, как князь в своем.
Князь с подвластных не берет никакой дани за землю, также точно и тляко-тляж со своих подвластных ничего не берет. О подати черкесы понятия не имеют, а каждый владелец живет тем, что для цего сделают его крестьяне. Обязанности подвластных князю незначительны. В Большой Кабарде князь получает с подвластных ясак медом, дровами и барантою. Это есть право завоевателя, а за Кубанью оно неизвестно. По обширности земель, прежде занимаемых черкесами, они никакой цены земле не приписывали, но теперь уже начинают чувствовать стеснение.
Переселения аулов с места на место очень часты; аул, истощив кругом себя землю, переходит на другое место. Земли им для земледелия нужно немного. Садоводством и огородами черкесы не занимаются. По мере нашего утверждения в крае, те черкесские народы, которые не хотят нам покориться, отступают подальше в леса и трущобы за реку Белую. Аулы, переселяясь, выбирают себе крепкие места и стараются иметь вблизи себя лес, куда бы можно было убежать в случае нападения. Безопасность убежища предпочитается в таком случае привольному житью на равнине. Искусство укреплять аулы еще неизвестно черкесам.
Качества и пороки народа. Жизнь, проводимая в опасности, разбивает присутствие духа, быстроту соображения, телесную красоту, гибкость и силу. Если когда-нибудь этот народ воспримет христианскую нашу цивилизацию, то в науках и искусствах он может сделать огромные успехи.
Ныне все способности устремлены на хищничество и войну. Черкес также легко охлаждается, как легко увлекается влиянием настоящего мгновения. В обращении с соотечественниками он вежлив и приличен, почтителен к старшим, откровенен, говорит смело и резко, что думает. Манера развязная и ловкая, простая и вместе с тем достойная. Князья и дворяне отличаются особенною вежливостью и исполнением так называемого дворянского обычая (уоркхабзе). Ко всему иноплеменному черкес питает закоснелую вражду. Гордится своим черкесским происхождением, ногайцами пренебрегает и считает их ниже себя, но в уважение того, что ногайцы — магометане, ставит их выше армян и евреев. О военных подвигах своих черкес никогда не говорит, что считается в высшей степени неприличным, хвастовство не в моде. В обращении с нами, русскими, немирный черкес как будто’ каменеет, холоден и натянут; видно желание обмануть и опасение не быть обманутым нами. О жизни и обычаях своих говорит с на- v мн неохотно. Легкомыслен на обещания, но о скором исполнении обещанного черкес мало думает. Страх на него действует сильно и мгновенно, но он скоро оправляется и продолжает прежнее, как бы дорого за это не поплатился. С чрезвычайною гибкостью переходит от пирушки к деятельности, от молитвы—к воровству, от благочестия—к злодейству. Религия есть единственная его твердая опора, но когда не боится наблюдения соотечественников, то легко уклоняется от исполнения религиозных правил. Так же точно и в бою. Когда черкес в составе большой партии и принужден сражаться в присутствии своих соотчичей, то из самолюбия готов совершить подвиги самоотверженные.
он знает, что его подвиг видят все и что он будет вознагражден общею молвою. В одиночных хищничествах где нет свидетелей его поведения, он не всегда хлопочет о блеске подвига, а старается поскорее убить, обобрать, украсть что попало и убраться, избегая погони. К деньгам жаден, за деньги готов на убийство, на измену, но, получив деньги, он готов дать их кому попадется с щедростью и легкомыслием. Примеры скупости редки. Да и нельзя ему быть скупым и привязываться к чему-нибудь, когда по первому слову, по первому намеку черкес должен немедленно подарить вещь нуждающемуся. Стоит только похвалить чекмень, лошадь или другую вещь, черкес тотчас вам ее дарит. Не менее того, когда его задето самолюбие, то черкес готов 20 лет тягаться из-за какого-нибудь украденного у него теленка. Тогда спорам и разбирательствам нет конца. В одном и том же человеке вы найдете странным образом соединенными и любовь к приобретению, дошедшую до сутяжничества, и щедрость, доведенную до неуважения или, лучше сказать, до отрицания права на свою собственность. Характер энергетический и многосторонний, в том, несмотря на видимое легкомыслие, кроется твердая настойчивость и вера. Присмирев при виде явной опасности, черкес по миновании ее опять враждебен нам. Наущаемый своим духовенством, во имя веры он почитает войну с неверными делом священным и душеспасительным и не перестает враждовать, пока подвинувшееся укрепление или станица наша не убедит его в возможности скорого и неизбежного наказания. Как только Линия наша подвинется вперед и черкес убедится в невозможности продолжать войну, то он уходит дальше в горы или превращается в мирного. Но на мирную жизнь черкес решается не прежде, пока необходимость ясно его не убедит, что борьба бесполезна.