В аулах во время очистки кукурузы, на свадьбах любят танцевать. Есть два рода танцев: угг, где вся молодежь попарно образует круг и ходит с большой или меньшей быстротою, музыканты в середине круга; кафе-ныр, род лезгинки, танцуется соло девушкой или мужчиной, присут­ствующие плещут в ладоши, молодежь в честь хорошень­ких танцовщиц стреляет из пистолетов и винтовок. Чем больше выстрелов, тем больше чести. При всех увеселениях и танцах наблюдается большое приличие и скромность относительно девиц. Черкесы умерены в пище, терпеливо переносят голод, в особенности во время воровства, но о гостях любят наедаться и напиваться аракою и балбузою (мервазия) без меры. Пища приготовляется весьма опрятно и очень недурно. Богатые классы живут довольно опрятно, но бедные не отличаются этою добродетелью; ходить обор­ванными не составляет малейшего стыда как для богатых, так и для бедных. Пренебрежение к щегольству обозначает даже настоящего наездника.

Гостеприимство есть одна из важнейших добродетелей черкеса. Гость приезжает со свитою к какому-нибудь кня­зю или тляко-тляжу и живет у него неделю или две, или сколько ему заблагорассудится; выезжая, приготовится к подарку и получает его. Хозяин обязан отъезжающего гос­тя проводить до границы своих земель. Тягости гостеприим­ства уравновешиваются взаимностью, потому что двери всякого открыты для всех. Беднейшие сословия так же гостеприимны, как и высшие, и бедный человек, даже кре­стьянин, угостит чем может, и накормит лошадей, а чего не имеет сам, то займет у других. У черкесов негостеприимство считается большим пороком и есть пословица: «Ты ешь один (не делясь), как ногайский князь». Бесленеевские крестьяне слывут у черкесов скупцами и негостеприимны­ми, а у прикубанских ногайцев нет даже кунацких, исклю­чая князей.

[У] князя или тляхо-тляжа, богатство которого извест­но, большие обязанности. Кроме исполнения обязанностей гостеприимства, он должен быть щедр и делиться своим добром. К нему, например, приезжает так называемый гость с просьбой (хаче-уако) и, пожив у него сколько ему заблагорассудилось, просит князя подарить ему десять ло­шадей да двадцать быков, да сотню-другую овец или кре­стьянина, и князь обязан удовлетворить просителя. Эта обязанность дарить гостей напоминает обычай древних эллинов. Улисс, во время своего путешествия, везде брал подарки и воротился домой в Итаку, собрав подарками значительное сокровище.

Изящные искусства. Черкесы любят поэзию, и песни, импровизированные их поэтами, поются с аккомпанемен­том пшина (скрипка). Уменье сочинить песню глубоко уважается. Знаменитейшие наездники не пренебрегают рифмой и пшиной. Магомет-Аш, один из первых богатырей за Кубанью, был отличным импровизатором. Поэзию на­родную трудно уловить, потому что новые песни сменяют старые, каждый подвиг, каждый новый бой рождает новую песню. Герои подвига восхваляются по заслугам, и быть упомянутым похвалою в песне считается лучшею награ­дою. Насмешка в песне преследует трусов. Черкесские импровизаторы по просьбе родных сочиняют стихи в по­хвалу известным наездникам, убитым в боях. Непрерывная импровизация длится иногда несколько часов, но никто не записывает этих импровизаций, и она забывается. Как только сочинится в горах песня, тотчас ее выучивают на­изусть, и она быстро обежит весь Закубанский край. Луч­шие песни, которые удалось мне слышать,— это песни про генерала Вельяминова (кизил-генерал), про дело Круковского у Бекешевской 1843 года и про дело генерала Засса на Фарсе 1841 года. Старинные песни про гигантов (нартов) и про прежних рыцарей глубоко уважаются, но они очень редки. Кроме того, есть две большие песни героические, одна воспевает сражение в урочище Каз-Бурун, а другая — взятие Дербента черкесами и татарами. Первая поется за Кубанью, вторая — у шапсугов. Стоило бы со­брать и записать эти песни, они очень древние, редко кто знает их целиком, но многие поют их по частям.