Такой способ поселения горцев и благодельствование им за счет коренного, в особенности христианского населе­ния, естественно, должен был внушить глубокую вражду между ним и пришельцами. Горцы водворялись везде си­лою, и как турецкие власти не всегда могли справиться с противодействием жителей, то переселенцам оставалось одно: расправляться с ними самим; но и такая задача совершенно противоречила всем надеждам их на счастли­вую безмятежную жизнь в Турции. Поставленные в такое положение, они скоро поняли, что глубоко ошиблись, и не­довольство их выразилось прямым сопротивлением воем распоряжениям к их водворению турецкого правительства, которое, дав разрешение принимать прибывающих с Кавка­за горцев, не имело никакого понятия о размере переселе­ния. Пользуясь совершенною свободою выселяться и услу­гами турецких каботажных судов, всегда посещавших Кав­казский берег, черкесы направлялись прежде всего в два пункта: Трепизонд и Константинополь, так как других го­родов в Турции они не знали. Нахлынув сюда всею мас­сою, они поставили местные власти в крайне затруднитель­ное положение. Водворять переселенцев в порядке между коренным населением или отдельными колониями с поли­тическою целью в виде военных поселений на границе с Россией и впереди Болгарского населения в Европейской Турции оказывалось положительно невозможным, так как никаких планов и предположений о распределении пересе­ленцев не было и не могло быть сделано. Все это составля­лось и предполагалось уже в то время, когда выселение до­стигло больших размеров и переселенцам пришлось сто­ять таборами на берегу моря близ Трепизонда и Констан­тинополя, перенося всеможные лишения и бедствия. Болез­ненность и смертность между переселенцами достигли, как сказано, ужасающих размеров и угрожали заражением всего населения эпидемией тифа и оспы. «Недоумеваю, что будет делать турецкое правительство с выходцами, — писал Мошнин к генералу Карцову. — Они тратят большие деньги, но распоряжаются дурно. Горцы очень стеснены в их жилищах и между ними развиты тиф и оспа. Для Тропизонда это сущее наказание. Сюда едет из Константино­поля член санитарного комитета Бароцци с инспектором карантинной части».

Бароцци прибыл в Трепизонд в марте, и иностранные правительства предписали своим консулам помогать ему. Бароцци начал с того, что перевел всех горцев за город, и настоятельно требовал, чтобы более их не привозили в Тре­пизонд, а направляли прямо в лагерь при Ачка-кале, рас­считывая таким неудобным путешествием отнять у черке­сов охоту к переселению. Но, конечно, подобная хитрость, неизвестная горцам перед отправлением с Кавказа, не могла остановить их выселения, а только вызывала совсем ненужные лишения и страдания, прогрессивно ухудшав­шие положение и санитарное состояние переселенцев. По­собия турецкого правительства были недостаточны и не всегда доходили до переселенцев, число которых никому не было известно и постоянно увеличивалось. Порта обра­тилась к нашему правительству с просьбою остановить или, как выразился Фуад-паша, «reagir contre cette Sievre cTemi- gration». Наш поверенный в делах в Константинополе отвечал на это, что русское правительство ничего не мо­жет сделать, так как большая часть выселяющихся ухо­дит из пунктов, нами незанятых и принадлежащих непо­корным племенам. В ответ Новикову генерал Карцов писал: «Турецкое правительство само возбуждало всегда между горцами симпатии к Турции и вражду против русских. Поселение есть результат этих возбуждений, и раз­убедить горцев не ехать в Стамбул и Трепизонд Кавказ­ское начальство бессильно».

Впрочем, европейские дипломаты по обыкновению в та­ком затруднительном положении не оставили Порту без своих советов и содействия, но, как всегда это делалось, не с целью вывести Турцию из затруднения, а воспользо­ваться случаем, чтобы сделать зло России. Выселение гор­цев, упрочивая за нами Кавказ, казалось им бедствием, которое необходимо устраивать. Поэтому французский, английский и в особенности итальянский послы и консулы в Трепизонде и других городах употребляли все усилия, чтобы удержать горцев, внушая им мысль возвратиться назад и отстаивать свою независимость. Особенно, конеч­но, является странным, что более всех хлопотал об этом итальянский консул и польский выходец Подайский. Но горцы слишком хорошо знали численность наших войск и ход военных действий на Кавказе, а потому одним красно­речием трудно было убедить их в необходимости поднять­ся на новую войну с Россиею. Итальянский консул (Бозио) не допускал, однако, мысли, что он поступает безрассудно, и неуспех своей пропаганды сваливал на то, что горцы «такая дрянь, на которую никогда нельзя рассчитывать».