Владельцы есть издревле сим именем пользующиеся по праву достоинства предков; владелец никогда не женится на дочери узденя, а ежели сие случится (что бывает весь­ма редко), то рожденные от нее дети не могут получить достоинства и права владельческого до третьего колена. И сии дети всегда должны жениться на владельческой до­чери, потом уже они есть совершенные владельцы!.

Каждый владелец, можно почти сказать, жену себе по­купает. Уздень, имеющий на воспитании владельца, дол­жен ему сыскать невесту и вместе с прочими узденями, принадлежащими его владельцу, заплатить калым, кото­рый по обычаю считается 2000 рублей и более, состоящий в панцире, ружьях, шашках, лошадях, рогатом скоте и баранах! Отец сему молодому владельцу от своей воли да­рит несколько крепостных людей.

Уздени всегда обязаны с владельцем ехать на войну, воровство и куда ему надобно; каждый раз, когда прика­жет, уздени должны взять с собою столько своих подвла­стных узденей или дворовых холопов, сколько в оных вла­делец имеет надобности.

Самое лучшее удовольствие есть ехать из одного места в другое в гости. Когда они возвратятся домой, все раз­говаривают об известии — и это самое большое их занятие.

Они через такое средство все, что делалось в Персии и Турции, знают прежде, нежели мы получим о том известие. Остальное время [уздень] занимается чистотою своего ору­жия, которое ни на минуту не оставляет, а ежели ложится спать, положит возле себя. Тотчас, как встал, первое его дело — чистить оружие. Все его страсти — иметь хорошую лошадь с хорошим прибором, хорошее ружье, хорошую шашку, хороший кинжал и хороший панцирь, в этом со­стоит главнейшая часть его сокровищ и, можно так ска­зать, душа и тело…

Всегда, когда владелец не может заплатить своих дол­гов, нажитых через разные несчастные случаи, уздени дол­жны за него отвечать, узденские холопы тоже — за своего узденя.

Владельцы и уздени могут убить своих крепостных лю­дей без всякого опасения и продавать дворовых людей по­одиночке; дворовые люди часто получают от них искуп­лением за цену волю и называются тогда «бегаулья» — исполнители воли владельца против узденей и холопей. Владельцы и уздени не могут продавать пахотных крестьян поодиночке, но имеют право целою семьею. В противном же случае, лишаются всего того семейства и переходят к дру­гому господину — находятся у того под покровительством, вроде кунака, по то время, покуда сделано будет владель­цам по обычаям надлежащее удовлетворение.

До сих пор они имеют привычку, или обыкновение, переменять свое жилище по своему произволу, с одного в другое место, верст за 20, 30 и 100 далее с прежнего. Сия перемена ему ничего не значит по созданию своей сакли из плетней, покрытой соломой. Из которой взявши он только одну дверь, укладывают свое имение и постель на арбы, запрягает быков и угоняет скотоводство на новое жилище.

Крестьяне у кабардинцев столь худо содержатся и угне­тены, что всегда имеют ненависть против своих господ. Они более ничего не желают, как помощи от России и освобождения их. Сей черный народ весь всегда готов оста­вить Кабарду и поселиться в наших границах только с тем условием, чтобы никогда не отданы были обратно своим господам.

Кабардинцы любят белый хлеб и почти все продукты, от которых мы имеем питание. Они видят, что русские в ближних их землях сеют и прибыль получают. Они видят, что их земля довольно плодоносна и могла бы давать все те продукты, которые дорого от нас покупают. Но почему не подражают? Я им советовал самим сеять и обещал да­ром давать семена. Кажутся тем довольны и все мне обе­щают исполнить, но только поедут домой, то и примут свой обычай: сеять только одно просо, которое, к их не­счастью еще очень мало и родится по причине необыкно­венна заволочить бороною. И от этого посев или съедаем птицею, или разброшен ветром, или засыхает от солнечно­го жара — по невозможности взять себе прозябения…