Затем следуют другие статьи, относящиеся к воровским делам, а в заключение — присяга взаимной защиты в слу­чае вторжения: как только русские войска войдут в страну, то каждый должен взять оружие и идти туда, где опасность требует; те, которые не имеют оружия, не нзъемлются от восстания».

Вот главные статьи этого дефтера. Присягнув дефтеру, союзные народы строго исполняли свое постановление. Во­ровство, хищничество и взаимная вражда мгновенно исчез­ли. Украденные или найденные вещи возвращались по при­надлежности. В это время Шамиль успел поднять Боль­шую и Малую Чечню, и война на Левом фланге приняла важный характер. По просьбе черкесов Шамиль отправил из Чечни Хаджи-Магомета в Закубанский край, чтобы дать опору восстанию черкесов. Пробравшись скрытно за Ку­бань, он явился у шапсугов, и в течение двух лет он вол­новал черкесов. Со стороны Кубани действия его ограничи­вались тем, что он мешал устройству Зеленчукской линии, увлек за Лабу покорных нам бесленеевцев и употребил все усилия, чтобы поднять ногайцев. Но главные его действия направлены были на укрепления Черноморской береговой линии, которые все по очереди подвергались нападениям. 17 мая 1844 года Хаджи-Магомет созвал народное собра­ние на реке Адагуме. с тем чтобы действовать решительно за Кубанью, но, прибыв туда, умер. В течение двух лет он был полным хозяином у непокорных черкесов, стремился уничтожить власть князей и освободить черкесских кре­стьян. Налоги и штрафы, взимаемые Хаджи-Магометом, грубое обхождение с князьями и корыстолюбие породили против него много недовольных, но массы народа сильно ему сочувствовали и после его смерти долго помнили его увещания.

В 1845 году Шамиль прислал другого наиба, Солиман- ефендия, но этот, совершив один ничтожный поход и воз­будив нерешительностью своею много недовольных, ушел обратно в Чечню, а в 1846 году передался нам. После ухо­да Солиман-ефендия все народы, ожидавшие от него избав­ления от русских, присмирели. Бесленеевцы со смертью враждебного нам князя Айтека Канокова покорились нам опять; беглые кабардинцы, махошевцы, темиргоевцы, еге- рукаевцы и бжедухи также покорились. Наконец, летом года четыре абадзехских общества: Туба, Темдаши. Джангет-хабль и Даур-хабль заключили с нами первый мирный договор. Таким образом, все было спокойно на Пра­вом фланге Кавказской линии.

В 1846 году, в апреле, Шамиль вторгся в Большую Ка- барду. Появление его в этой стране породило такое волне­ние за Кубанью, что все мирные и немирные были в пол­ном ожидании его прибытия в Закубанский край, но Ша­миль бежал обратно за реку Терек, и волнение мало-помалу утихло. Шамиль обещал закубанцам, что он еще раз будет в Большой Кабарде, оттуда пройдет на Лабу, и потому со стороны черкесов было постоянное ожидание. Осенью года абадзехи отложились и собрали на горе Непсехи (Кунак-тау) большое сборище, но это сборище без едино­началия колебалось в своих предприятиях и разошлось, ничего не сделав. Тогда мы сделали три набега к абадзехам (4 ноября, 14 декабря 1847 года и 10 февраля 1948 года), пожгли их сено и хлеба, набрали до 50 душ в плен и зна­чительную баранту.

В это время возвратился из Мекки Канамат Тлаходуко, бесленеевский уроженец, фанатик, напитанный учениями мюридизма, волновавшими Восток. Канамат проповедовал войну против нас, собрал партии, имел несколько раз схватки с нашими колоннами и поколебал покорность не­которых народов. Секретная переписка Шамиля с закусанцами также немало волновала черкесов и возбуждала их ненависть к ним. В 1847 году партии хищников начали жечь сено, поджигать посты, чего они прежде не делали. Лазут­чиков наших они беспощадно убивали и по наущению Кана- мата Тлаходуко умертвили до 60 покорных нам ногайцев за то, что они по подряду перевозили нам провиант в укрепления. В сентябре месяце 1848 года Канамат Тлахо­дуко подговорил к побегу преданного нам доселе бесленеевца Мамку Шугурова, смелого наездника, который с этого времени начал водить партии на хищничество. Он отбил скот в станице Константиновской 12 октября, а 1 ноября сделал смелый марш под Сингилеевку, откуда был про­гнан со значительным уроном. Все эти волнения, однако, показали ясно, что закубанцы сами собою, без посторонне­го влияния, ничего важного произвести не могут и общее восстание их неопасно. Между местными князьями и наездниками есть смелые предводители партий, но общее сбо­рище не имеет между местными старшинами ни одного человека, которому бы подчинились безропотно все чер­кесы. Зато каждый эмиссар Шамиля, человек чуждый внутренним раздорам и соперничеству князей между собою, может сделать общее восстание и увлечь за собою всех.