Всеми эти­ми мерами к концу 1864 года выселение горцев было по­чти окончено. Оставалась только часть абадзехов, шапсу­гов и бжедухов около Новороссийска, для которых там собрано 20 паровых и парусных судов. Из них 8 ноября было отправлено на турецком пароходе 2500 душ, а 12 чис­ла нагружено на другой пароход 4000 душ, но поднявшая­ся буря помешала судам выйти в море. Одно из них «Нус- рети-Бахри» 17 ноября было выброшено на берег и разби­то, причем из 470 душ спасено 170, а остальные погибли. Несчастие это остановило дальнейшую отправку горцев на парусных судах, так что в декабре вывезено на турецких пароходах «Таиф», «Меджидие» и «Саик-Шады» только 6000 душ, остальные же 4600 остановлены до весны и раз­мещены по соседним казачьим поселениям, где они были приняты с полным радушием. Казаки усыновляли круг­лых сирот и делали все, чтобы облегчить страдания их случайных гостей, так что многие из бедных отказались от переселения в Турцию, а водворились в Крымской ста­нице и Анапском поселке. Справедливость такого раду­шия со стороны казаков свидетельствуется донесением на­местнику Кавказскому комиссара, назначенного турецким правительством по делу переселения горцев, Хаджи-Гейдул- Хасан-ефендия, в котором он красноречиво излагает бла­годарность горцев.

Размещенным у казаков горцам выда­вался провиант из казенных магазинов, а больные и сла­бые помещались для пользования в военных госпиталях. Все же остальные горцы перевезены в Турцию в мае 1865 года на турецких пароходах. Вообще нельзя не при­знать большой гуманности в отношениях русского прави­тельства к переселенцам. Были приняты все меры к до­ставлению им возможных удобств, что много уменьшило их бедствия и лишения, хотя, конечно, при спешности де­ла, неизвестности числа и материальных доставок горцев всегда были возможны ошибки в частных случаях. Из за­писки капитана Генерального штаба Смекаловавидно, что при отправлении переселенцев из Новороссийска были беспорядки, которые могли признать умышленными со стороны местной администрации: богатые отправлялись бесплатно на турецких пароходах, забирая даже семена для будущих посевов, а бедные оставались без хлеба на берегу моря; число наличных горцев и умерших показы­валось неверно и прочее. Все это было однако же слишком преувеличено в Константинопольских газетах и особенно в Английском Levant Heraldt, где между прочим много го­ворилось о помощи переселенцам со стороны турецкого правительства и благотворительности турок. В действи­тельности подобного ничего не было, и хлеб или сухари никогда горцам не высылались из Турции, но получались из Новороссийского провиантского склада.

Все расходы по пособиям переселяющимся горцам со времени регулирования этой операции назначением на­местником Кавказским особых лиц для наблюдения за нею составляют 289 678 рублей 17 копеек.

В июне 1864 года я отправился из Закавказья через Кон­стантинополь в Грецию, а оттуда ц Италию. Это было вслед за окончанием войны на Западном Кавказе и в са­мый разгар выселения горцев в Турцию. Следуя вдоль Ана­толийского берега, я встречал их во множестве в откры­том море и был очевидцем их горестного положения в Батуме и Трепизонде. В ноябре того же года на возвратном пути из Европы я видел их; при несравненно еще худшей обстановке в Рущуке и Силистрии. Но никогда не забуду я того подавляющего впечатления, какое произвели на меня горцы в Новороссийской бухте, где их собралось на берегу около 17 000 человек. Позднее ненастное и холодное время года, почти совершенное отсутствие средств к су­ществованию и свирепствовавшая между ними эпидемия тифа и оспы делали положение их отчаянным. И действи­тельно, чье сердце не содрогнулось бы при виде, напри­мер, молодой черкешенки, в рубищах лежащей на сырой почве, под открытым небом, с двумя малютками, из кото­рых один в предсмертных судорогах боролся с жизнью в то время, как другой искал утоления голода у груди уже окоченевшего трупа матери. А подобных сцен встречалось немало, и все они были неминуемым следствием религиоз­ного фанатизма и непоколебимой уверенности горцев в ожидающей их в Турции будущности, которую в таких ярких красках им рисовали османские эмиссары.