Ежели сей дикий народ когда ни есть, будет крещен и просвещен понятием о собственной своей пользе, он верно будет к России предан и усерден. И мы тогда можем иметь несколько тысяч егерей, которые нам установят совер­шенное спокойствие по всей здешней Линии.

Только где найти таких людей со всеми теми достоинст­вами, которые мною описаны? Иногда сии люди бывают трактированы яко беспечные, но как бы то ни было, толь­ко чтобы сделать вечное блаженство сему дикому народу и будущему верноподданному российскому престолу, то нужно сыскать оных.

Читавши историю, я во многих местах видел, что иезуи­ты в Америке, Китае и Японии сделали великие дела. Всем иезуитам наконец грозило от всей Европы всем со­вершенное потребление, так что они не знали, где найти себе прибежище и спасение. Наше правительство, которое приняло их, удержало их падение, после сего, кажется, каждый иезуит должен смотреть на Россию, как на мать родную. И в возблагодарение за столь благодетельное по­кровительство должен всегда быть готов потерять для нее последнюю каплю своей крови. И всей системе, почти нет никакого сомнения, по известным их качествам.

Великая Екатерина Вторая их оставила только в Бело­руссии, после того позволено быть в Петербурге, Риге, Са­ратове, Одессе, Астрахане и Моздоке; им даже доверила пансионат дворянства.

Кажется мне, что сим людям можно позволить вводить христианский закон в горском народе, когда им позволено быть пастырями стольким католикам в разных местах России и когда множество из знатных людей отдают своих детей к ним на воспитание. Следовательно, уже ясным свидетельство может служить оправданием, что от их тру­дов полагают несомненную надежду ожидать полезных приращений.

Итак, ежели терпимость католического закона в России позволена и столь общая доверенность сим людям дана, то как не поверить им воспитания и просвещения дикого горского народа. В сем пункте, мне кажется, нет никакого противоречия, что у нас в России есть католиков целые гу­бернии, и оные столь же верные государю подданные, сколько и самые природные земли сей обитатели, истинные христиане греко-российского исповедания. Следовательно, католический закон учит тем же правилам — обя­занности государю, тем же правилам — обязанности граж­данской, политической, и к ближнему своему, и, следова­тельно, осетинцы могут быть полезные, добрые и верные подданные.

Все иезуиты для меня совсем незнакомы, Я их только знаю через чтение истории, и ежели они истинно таковые, как история о них сказывает, то бы я желал, чтоб они употреблены были для просвещения горского народа.

Сии желания больше прибавились во мне по опыту: бывши в Моздоке в одно время в воскресный день в католической церкви в обедню, видел я вошедшего молодого худощавого пастора, (который с наружности особо ничего не предвещал; он начал сказывать предику на армянском языке, которого я не знал. Я был тронут! Видевши, что все в церкви прилежно его слушали и тронуты были (они даже плакали, как дети, во все то время, покуда он кончил свою речь), я, вышедши из церкви, спрашивал, давно ли сей пастор сюда приехал, мне ответствовано: только 6 месяцев, как он прибыл из Белоруссии и только 6 месяцев, как он начал учиться армянскому языку.

Итак, по сим обстоятельствам, кажется, мне нужно во Влакикавказе яко средоточии всем горам, в коих обитают сии народы, построить один монастырь. Признать туда 12 монахов, каковых способности выше мною описаны, и одного к ним наставника; дать им приличное содержание и отпускать несколько из экстраординарной суммы денег для малых подарков, подаяния нищим и покупки всех инструментов, которые потребны к разным художествам. Наставник сей братии, чтобы зависел только от одного главного начальника на Линии. И отдавал оному во всем отчет — как о расходах денежных отпущаемой суммы, так и о том, какое сделано ими в преобращении народа в хри­стианство приращение.