В течение времени управления моего я за правило по­ставил себе поступать с сими народами всегда с кротостию и самою строжайшею справедливостью. Старался во всяких многих случаях доставлять им защиту, удовлетво­рение, ходатайствовал для их пользы и выгоды, сколько

силы и возможность моя с помощью начальства могли соот­ветствовать; и важнее всего в прошлых 1805-м, 1806-м и 1807 годах [во время] пристально свирепствующей в Кабардах заразительной болезни, когда последовал недо­статок и неурожай хлеба, будучи истребляемы язвою и понудительного смертию голода, чему я сам очевидец, пи­тания земляными кореньями, от чего многие распухли и похожи на образ человека, едва имеющие движение. Запре­щено было от начальства, дабы не внесена была к нам заразительная болезнь, запереть кордон и ни под какими предлогами не пропущать их в наши границы. Я с при­скорбием и сожалением, сродным человечеству и великоду­шию, взирая на неизбежную погибель их, многократно ходатайствовал у начальства, с великими затруднениями, испросить им паки на пропуск в границы для необходимых их нужд чрез карантин позволение, на что все отважи­вался, единственно только желая доставить лучший способ и образумлению и чувствованию. Дабы споспешествуя вели­кодушным намерениям его императорского величества госу­даря нашего, доказать им, сколь его милосердия простира­ются на них, и тем испытать их. В чем могу сослаться на бывших в сие время на Линии начальников: частных ге­нералов и публику, которая во многих случаях за таковые к ним благодеяния с огорчением взирала на меня, но к горестному и прискорбному сожалению моему наконец я должен изъявить с истинною признательностью; они всех сих священных его императорского величества волею, на­чальством оказываемых милостей не чувствуют.

В течение времени управления моего сими народами я многократно слышал, видел и испытал их вероломные и зловредные беспрестанные обманы — частые их набеги, грабежи в наших границах и преданность к Оттоманской Порте. Довольно доказывают деяния их и поведение отно­сительно вообще к нам и, особенно, к каждому христиа­нину. Как о том из многих последующих причин ясно будет показано, я узнал, что мы сей народ кормим в на­ших грудях [как] змею, которая всегда, рано или поздно, готова пустить нам яд свой.

Если я, когда имел честь представлять главному на­чальству о некоторых владельцах достойные их заслуги, с подробным изъяснением оказанной пользы, в замечание исходатайствовал за оные соразмерного награждения. То сие мною учинено единственно только по словам, в ожидании обещания исполнить его! И дабы сколько возможно привлечь большую партию оных на нашу сторону, не мень­ше сопутствовало меня в сем руководство к приобретению опытности и доказательства, простираемого к невниманию их преступлениям, монаршего благоволения.

А многократно знаменитых владельцев, управляющих делами и народом, упрекал в их нечувствительности, недеятельности, и не исполнении по повелениям главного начальства и моих настояний о пресечении хищничества, взыскании онаго и доставлении удовлетворения. Они отзы­ваются неимением сил и возможности, что их народ воль­ный их не слушает! Я многократно напоминал им и даже многим, что они клялись перед Богом и Алкораном с доброй воли: когда будет правление между ими позволено по их обычаю и закону, они всегда пребудут верны, спо­койны и удовлетворительны; будут наказывать воров, из­менников и других преступников по закону; отвратят вся­кие неприязни и непорядки, будут послушны и исполнять все требования.