— Нет.., В России лучше… думаем обратно домой… Чего тут ждать.

Сколько этих переселенцев приходит на побережье, ждет земель, наделов, бьется, нуждается, переболеет лихорадкой, и назад в Россию, унылые разоренные и безнадежные…

А кругом богатая природа, чудные земли, сила и мощь! Еще не пришло время для побережья, еще слабо развивается заселение края, на втором плане этот существенный вопрос. А первое место, как свахе в купеческой семье со взрослыми дочерьми, предоставлено спекулянту земельному и культурному пришлому элементу.

Превосходно, какой край откажется от культуры, если она, эта культура, станет вносить знания, научный опыт, а не поднимать искусственно цену земельных участков с целью перепродажи и наживы денег. Это такая культура, которая не производит, а только потребляет и нуждается в manger и boir…

А вот насчет последнего и слабо на побережье, очень слабо, за отсутствием трудовых, производящих земледельческих центров.

Хотя бы Гудаута… что она производит? Кукурузу и табак.

По такой природе разве это много? Ведь эти земли могут родить и производить все, что угодно… Какое скотоводство разовьется в зеленых с вечными пастбищами горах, если найдутся настоящие, трудовые для этого люди! Но край не исследован: и земли, и пастбища остаются неизвестными.

Спекуляция земельная, которая охватила все побережье, поставила себе задачей развитие городов, вместо развития селений. Идеал побережья в настоящее время — город, город, во что бы то ни стало, город с упрощенным городовым положением.

Культурные люди не хотят подчиняться условиям, которые создаются сельскими станицами, а особенно общинно-мирской организацией. Чтобы делать культурные дела, нужен город, нужны земельные участки, нужны нотариусы, — и вот рождаются города

среди пустынь Черноморского побережья. И Гудаута накануне перехода в город с упрощенным городским самоуправлением.

С 1396 года, когда на побережье в Геленджике, Сочи и Туапсе покупались перепродавались «планы» и городские участки, когда земельная спекуляция составляла самую суть оживления кавказского побережья, — тогда в Гудауте было запрещено продавать участки. Гудаута и местечко Очемчири почему-то не были приобщены к общему течению спекулятивно-земельной тенденции.

Конечно, культурные и чиновные люди Гудауты «вопияли»: почему им сие? Почему минует их чаша вожделенной наживы?

Но с мая 1902 года Гудаута приобщается к «земельному оживлению», и отводы частным лицам участков разрешены на условиях аренды, до введения в Гудауте городового положения, с платою ежегодно 6% с будущей суммы выкупа участков, причем предложено установить посаженную плату.

Итак, началось…

Участки стали быстро разбираться теми, разумеется, кто узнал о возможности приобретения и при каких условиях. Кто же эти люди? Местные с достатком обыватели и чиновники, которые и купят за дешево и продадут по дорогой цене, смотря по спросу и по рекламе, которая не замедлит, конечно, за сим последовать…

Пока за участок в 250 саженей поставлена арендная плата 10 коп. с кв. сажени. Это с береговых участков, а с дальних дешевле.

Одним словом, поэтичный, мирный уголок оживился… «Рубль», «барыш» диким диссонансом прозвучал и тронул низменные чувства людей среди чудной, богатой природы, изнывающей под бременем скрытых сил производительности, которые ждут тех, кто бы их направил на пользу и гордость этой дивной страны!

Неужели чудный уголок превратится в шаблонный курорт и тонкие культурные люди станут без толку топтать плодородную почву, на которой чужими руками разведут декоративную флору в крохотном миниатюрном садике, а горы и долины будут дремать в ожидании работника, этого будущего культурного человека, без которого Кавказ не проснется и не развернет своей богатырской силы!